USA

10:24PM Saturday, Apr 23, 2005

Ксения Голубкова — художник. Родом из Москвы, из семьи живописца, она уже почти четверть века живет в Нью-Йорке и работает в довольно редком жанре — батик. Вот с него мы и начали нашу беседу.

Ксения, что такое батик?

Это очень древнее искусство, зародившееся много веков назад в Индонезии. Оно там существует до сих пор. Это роспись по тканям, для которой люди издавна пользовались расплавленным воском. Существует несколько вариантов батика: есть холодный, есть горячий батик. В старину расписывали ткани из хлопка. Но я люблю роспись по шелку.

Почему?

Шелк ярче, красивее и сочнее. Он нежнее, чем хлопок, и по нему лучше растекается краска.

С чего вы начинаете?

Берется обязательно белая ткань. Она покрывается воском. Затем наносятся самые светлые тона. Когда они высохнут, я снова покрываю ткань слоем воска, и тогда уже накладываю другую краску, потемнее. И снова воск, и снова жду. И так — до самого темного цвета.

Довольно долгий процесс!

Долгий и трудный, но ужасно увлекательный.

Сколько времени требуется для того, чтобы создать небольшую картину?

Несколько дней. Как только я нанесла цвет, нужно, чтобы краска высохла. Это занимает примерно час. Я не могу использовать фен, иначе краска расползается. Все должно происходить в естественных условиях. Воск — цвет, воск -- цвет. Как слоеный пирог. А потом ткань становится твердая, и я ломаю воск. После того как я ее сломала, я опять заливаю ее черной краской. Потом снимаю воск с помощью утюга и газет — и получается то, чего никогда не ожидаешь.

Но у вас, наверное, есть какой-то предварительный план?

Я знаю, что я хочу создать, но только приблизительно. Каждый раз получается по-другому, повторить невозможно.

Это и отличает настоящее искусство от потока, от фабрики…

Каждая работа индивидуальна, каждая линия идет по-новому.

От чего это зависит?

От того, например, как я сломаю воск, от того, какая краска с какой соединится. Но приблизительно я представляю заранее, как это должно выглядеть и что я хочу сделать.

После того как вы создали картину, какова ее дальнейшая судьба? Она продается, дарится, есть галерея, которая может эти картины выставить?

В основном я делаю работы на заказ. Ко мне приходят люди и говорят, в каком примерно духе они хотят картину. Я им объясняю, что выполню их желание лишь "примерно".

Вы не любите, когда вам диктуют…

Бывало так, что я точно выполняла заказ, но получалось некрасиво. Поэтому я параллельно делала на эту же тему то, что я хочу. Заказчики, естественно, брали то, что я сделала по-своему.

Может ли результат работы зависеть от вашего настроения?

Конечно. Я даже ставлю себе музыку, соответствующую моему настроению, или включаю во время работы телевизор. Что-то должно обязательно звучать.

Где вы учились этому искусству? В Америке или в России?

В России. Я закончила Высшее промышленное училище, бывшее Строгановское. Моей специальностью была роспись декоративных тканей — ковров, гобеленов, одежды. Мы сами ткали, работали на станке, изучали весь процесс. А на третьем курсе нам объяснили, что такое батик. И я "подсела". Это была любовь на всю жизнь. После занятий все уходили, а я оставалась с преподавателем после занятий, просила, чтобы мне показывали разные пути, разные способы. Можно сказать, что я получила двойное образование по батику.

Была ли возможность в то время в Москве сделать батик своей профессией?

Наиболее близкую к батику работу можно было найти на комбинате, который делал платки. Там производилась художественная роспись, и там я делала свой диплом. Я иногда продавала свои изделия в художественных салонах. Но батик стал по-настоящему известен в России уже после того, как я оттуда уехала.

Почему вы уехали?

Я работала на московском комбинате прикладного искусства и делала то, что мне говорили. Например, надо было рыбок нарисовать. Я их нарисовала, принесла на худсовет, а мне там говорят: "А что это у вас рыбки не советские?".

А что значит "советские" рыбки?

Понятия не имею. Но я поняла одно: нужно уехать к несоветским рыбкам. Советских рыбок я не умею рисовать. Я быстренько собралась и уехала. Это было в 1981 году.

И с тех пор все время жили в Нью-Йорке?

Да.

Трудно ли вам было здесь с вашим советским образованием?

С образованием было просто. Сложнее было с языком. Я приехала без языка. Пошла с переводчиком в институт, где хотела подучиться, и показала свои работы. Меня спросили: "Может быть, вы у нас преподавать будете? Зачем вам учиться?". А я показать могла, а рассказать — нет.

Вы не жалеете о том, что не приняли того предложения? Приезжая из Советского Союза, мы часто бываем слишком придирчивы к себе…

Я вообще не могу преподавать. Если человек сделает все неправильно, я могу его убить. Расстроюсь, расплачусь: не надо мне такого ученика!

Так Ксения Голубкова не стала педагогом... Тем не менее она стала свободным художником. Но ведь нужно было зарабатывать на жизнь. Ваши батики сразу стали покупать?

Нет, никто про них сначала не знал. Я нашла объявление в газете о том, что требуется дизайнер по тканям, пришла туда, показала портфолио. Хозяйка говорит: "Попробуйте поработать у нас в студии неделю". Но ей хватило одного дня. Она все поняла и взяла меня на работу. Я работала с ней лет десять.

Какого рода рисунки вы делали? Насколько были свободны?

Существует тенденция общей моды. Два-три раза в год бывают большие шоу, где выбираются цвета, которые будут модными, скажем, ближайшей осенью или весной. Например, зеленый и фиолетовый, или рыже-красный. Задается стиль: 1950-е годы, 1960-е, 1970-е... Арт-деко, арт-нуво. И — пожалуйста, делай эскизы.

Вы видели свои рисунки на ткани уже воплощенными?

Я работала одно время в Victoria Secret. Когда я заходила туда, я видела там халаты и нижнее белье с моими рисунками. Сейчас делаю постельное белье для разных компаний. Это очень интересно. Недавно сделала заказ для Диснейленда, для их отелей, получилось красиво.

У Диснейленда были какие-то особые требования?

Всюду должен быть их символ — Микки Маус: два кружочка и головка. Я использовала темно-синий, терракотовый цвета.

С недавних пор стали дизайнером интерьеров. По вашему проекту и, можно сказать, вашими руками создано убранство нового ресторана в Манхэттене. Как это случилось?

Позвонил мой друг Евсей Левенштейн: "Я знаю, что ты делаешь батик. А как насчет живописи? Ты вообще-то умеешь рисовать?". Я ответила, что закончила Строгановку, и рисовать умею. Так я получила этот заказ: расписала лампы, занавески, шторы и оформила два бара. Я очень быстро сделала эту работу.

Ресторан уже открыт?

Для широкой публики — пока нет. Потому что кухня еще не полностью готова. Он открыт для частных мероприятий. Там справляют свадьбы, дни рождения. Дочь Джека Николсона недавно устроила вечеринку.

Как реагировали люди на вашу работу?

Аплодировали, поздравляли. Когда было открытие, все ахали и спрашивали: "Это все вы сделали?!"

После этого на вас не обрушилась череда заказов?

Уже обрушилась.

Я знаю, что в свое время о вас написала известная актриса Елена Коренева в своей книге "Идиотка"...

Да, там есть глава, где она рассказывает, как я гуляю и веселюсь в Москве. Потом мы с Кореневой встретились в Нью-Йорке, и она рассказала в книге про моих кошек. Елена Коренева известна зрителям в первую очередь по фильму "Романс о влюбленных". Мы с ней познакомились еще до появления этого фильма. Потом она приехала в Нью-Йорк, прожила здесь какое-то время и вернулась обратно в Россию. Там она написала свою вторую книгу, "НетЛенка", и подарила мне ее. Там она пишет и о России, и об Америке.

Ваши коты стали объектом внимания еще одной писательницы — Людмилы Улицкой...

Да, но она забыла упомянуть мою кошку-красавицу Морковку. Правда, она обещала упомянуть всех моих трех котов — мудрых и красивых — в своем следующем произведении.

Как вы познакомились с Людмилой Улицкой?

В Москве перед отъездом в Америку я работала в театре Юрия Шерлинга. Он назывался "Камерный еврейский музыкальный театр". Там я расписывала костюмы — черные драконы на кимоно, которые шили на "Мосфильме". К сожалению или к счастью, я вскоре уехала, поэтому премьеру этого спектакля не видела. Но один из расписанных мною костюмов у меня сохранился, я его надеваю на Хэллоуин — большое желтое кимоно с сюрреалистическим драконом. Улицкая там работала завлитом, а я — художником, и мы подружились.

Вам не обидно, что коты, а не вы попали в книгу?

Нет, абсолютно не обидно. Я очень рада за своих котов.

В чем секрет вашего успеха?

На вкус и цвет товарища нет. Все рисуют по-разному. Кому-то нравится белое, кому-то — черное. Видимо, я делаю то, что нравится людям. Но чтобы пробиться, надо бить в одну точку и надо делать то, что любишь. Надо работать и не расслабляться. Хотя сейчас я немножко расслабилась, ушла в живопись, но мне это доставляет удовольствие. Работа должна доставлять удовольствие — это главное.

Вы продолжаете ощущать преимущества школы, полученной в Москве?

Я считаю, что в России очень хорошая школа. Нас учили таким вещам, о которых здесь даже не знают. Здесь обучают основному направлению. А в России обучали разным направлениям и техникам. Меня учили и технологии, и химии, и физике. Здешние художники смотрят на мои работы и понимают, что у меня хорошая школа. В Америке молодые художники тоже делают прекрасные, смелые вещи, более смелые, чем в России, но американские художники мне в чем-то завидуют, они видят, что у меня есть то, чего у них нет. Они просят, чтобы я им объяснила, но как я могу объяснить то, чему нужно учиться несколько лет? Тем не менее, американцы рисуют весело и свободно, и они стараются. Если стараться, то все получится.

Требования реализма при этом не слишком сковывали?

Мой папа был художником-реалистом, всю жизнь Ленина рисовал. В художественной школе меня тоже учили рисовать с натуры. Но в Строгановском было в этом отношении больше свободы, чем, например, в Суриковском. В классе композиции можно было рисовать как угодно. Мой преподаватель, который знал еще Маяковского, ставил натюрморт, оставлял нам только две краски и убирал все кисти: "Рисуйте руками и воспроизведите натюрморт". На этот натюрморт он разрешал смотреть десять минут, потом он его закрывал. Но уметь воспроизводить предметы реалистически тоже нужно было. Обязательно. На экзамене все должно было быть нарисовано с натуры

Вы поддерживаете контакты с Москвой. Вы не сжигали за собой мосты и не стремились стать американкой...

Нет. Мои друзья остались в Москве. В основном все они художники. Я езжу по несколько раз в году в Россию. В конце августа ездила в Коктебель, на Черное море. Там я не была лет пятнадцать. Очень там было хорошо и вкусные помидоры.

Эти поездки помогают вам в вашем творчестве?

Да, в Москве регулярно проводятся выставки, на которых я всегда нахожу интересные работы. Я все это перевариваю, примеряю к себе.

Сразу возникает вопрос о влиянии, актуальный для каждого художника. Как вы к этому относитесь?

Замечательно. На то и существуют художники, чтобы их продолжать. Но по-своему. Один и тот же цветок все рисуют по-разному. Я запоминаю тот цветок, который мне нравится, и по-своему его перерабатываю.

К кому из художников вы особенно хорошо относитесь?

Я очень хорошо отношусь ко всем своим друзьям-художникам. Мне нравится то, что они делают. Замечательным художником был покойный Виталий Длуги. А из "старых" самые главные для меня Брейгель, Модильяни, Ботичелли. Но до последнего я еще не добралась, я его боюсь. Рука на него просто не поднимается.

Смотрите также: В мире, Бизнес, Общество, Спорт, Искусство, Авто, Hi-Tech, Здоровье, Путешествия, Вокруг света, Россия

Рассылки:
  Новости-почтой
  TV-Программа
  Гороскопы
  Job Offers
  Концерты
  Coupons
  Discounts
  Иммиграция
  Business News
  Анекдоты
Многое другое...