Посол США в РФ Александр Вершбоу накануне своего отъезда из России рассказал, какие вопросы побуждали его к публичной активности в Москве: это Чечня, ЮКОС и взятки среди чиновников. В интервью "Коммерсанту" Вершбоу объяснил и причины провала российско-американского энергетического диалога.

"Когда в октябре 2002 года в Хьюстоне мы начали наш диалог, который был продолжен на саммите в Санкт-Петербурге осенью 2003 года, мы искренне полагали, что объем нефти, поступающей в США из России, в течение ближайших трех-четырех лет резко увеличится. Мы также полагали, что в России будут искренне рады американским инвестициям в нефтяную и газовую отрасли.

Поэтому нас очень разочаровал тот факт, что очень простые и экономически рациональные решения о расширении инфраструктуры экспорта нефти неоднократно откладывались. Конкретный пример: крупный трубопровод, который должен быть проложен из Западной Сибири к Баренцеву морю для поставок нефти в США. Решение по его строительству так и не было одобрено".

Крупным американским капиталовложениям помешал процесс перераспределения баланса между государственной и частной собственностью в сфере нефти и газа, признал Вершбоу: "Конечно же, Россия имеет право сама определять правила игры и при этом должны приниматься во внимание интересы ее национальной безопасности, но этот процесс должен быть доведен до конца. Правила должны быть окончательно определены, поскольку уже сейчас этот затянувшийся процесс привел к тому, что многие возможности были навсегда утрачены."

"В этой связи мы сожалеем, что политические и геополитические факторы, равно как и частные интересы конкретных лиц, возобладали над рациональными экономическими решениями".

Вершбоу упомянул об обвинениях, связанных с его высказываниями о "деле ЮКОСа": "Мои заявления о ЮКОСе и заявления по этому поводу представителей госдепартамента были источником определенного недовольства. Я знаю также, что и госсекретарь Райс, и целый ряд других высокопоставленных представителей американского правительства высказывали очень похожие соображения по поводу последствий, которые может иметь это дело для верховенства закона, для прав миноритарных акционеров и для долгосрочных перспектив экономического развития России. Когда я высказываюсь по таким вопросам, я выражаю не свою личную точку зрения – я говорю от имени правительства Соединенных Штатов. Когда господин Ходорковский был арестован, я высказался по этому поводу ровно через сутки – после того как убедился, что моя точка зрения по этому чувствительному вопросу полностью соответствует точке зрения администрации в Вашингтоне."

Бывший посол Соединенных Штатов объяснил, чем именно российская деловая практика отличается от американской: "Практически от всех моих российских друзей и коллег мне доводилось слышать о том, что они испытывают страшное отчаяние по поводу коррупции, встроенной в механизм системы. Все воспринимают как факт то, что юридическая система зачастую является объектом политического вмешательства или взяточничества. Мы также постоянно слышим от работающих в России американских предпринимателей о вымогательстве взяток – порою просто за то, чтобы им организовали встречу с высокопоставленным чиновником.

Вершбоу огорчает мнение о том, "что цинизм, который существует здесь, якобы присущ и нашей системе. Например, многие люди в российском правительстве искренне полагают, что действия хьюстонского суда продиктованы прямыми инструкциями людей из вашингтонской администрации, тогда как на самом деле хьюстонский суд является абсолютно независимым институтом".

Многие здесь также искренне верят, что критические статьи в адрес России, опубликованные в Washington Post, написаны по заказу Белого дома, сетует экс-посол. Такое взаимонепонимание вызывает серьезную озабоченность относительно того, насколько тверды основы наших отношений"

Тем не менее, подвел итог своей работе в Москве Александр Вершбоу, "несмотря на то, что в краткосрочной перспективе некоторые события вызывают у нас опасения, я уезжаю из этой страны с ощущением большой надежды на будущее России."